Глобальное перераспределение богатства: переосмысление и перестройка инвестиционных стратегий на следующие десять лет

作者：王利杰

Мы стоим на множественных разломах истории, и на горизонте появляется новая нормальность, более интенсивная и разрушительная, чем мы предполагали. Три основные столпа, поддерживавшие глобальное экономическое процветание за последние сорок лет — демографический бонус, глобализация и технологический прогресс — одновременно рушатся прямо перед нашими глазами. Это не преувеличение, а реальность, с которой мы должны смириться. В ближайшие десять лет, с 2026 по 2035 год, мир кардинально изменится, что глубоко повлияет на наше распределение богатства и инвестиционные стратегии.

“4B-движение” и “протест рождаемости”: глубокие трещины в социальной структуре

Начнем с шокирующего явления: резкого падения глобальной рождаемости. Это не просто цифры, а сигнал о глубокой трансформации социальной структуры.

На примере Южной Кореи, в 2023 году совокупный коэффициент рождаемости снизился до поразительных 0,72. Это означает, что в среднем каждая женщина за всю жизнь рожает 0,72 ребенка. Такой уровень снижения значительно превышает обычные колебания рождаемости и указывает на разрушение основ общества. Соседняя Япония тоже не радует — несмотря на чуть более высокий уровень рождаемости, к 2025 году число новорожденных, по прогнозам, упадет ниже 670 тысяч, что станет минимальным с 1899 года, а скорость снижения превзойдет даже самые пессимистичные оценки правительства.

За этим трендом стоят сложные социально-экономические факторы. В Южной Корее молодые женщины инициировали масштабное “4B-движение” — отказ от “бракосочетания, рождения, романтических отношений и сексуальной активности”. Это звучит как сюжет научной фантастики, но происходит прямо сейчас.

Это “4B-движение” по сути — форма “повторного производства” патриархального капиталистического общества. Молодые женщины в Корее сталкиваются с множеством давления: дискриминацией по половому признаку на работе, “горе-материнством” и социальными стереотипами. В условиях невозможности социального подъема или даже сохранения достойного уровня жизни, отказ от потомства становится рациональным и последним актом сопротивления.

Последствия этого феномена разрушительны. Южная Корея — страна с самым быстрым старением населения в мире: к 2065 году более половины населения будет старше 65 лет. Это не только создаст колоссальную нагрузку на пенсионную систему, но и ударит по государственным финансам, здравоохранению и даже национальной обороне. В Японии молодое поколение в целом погружено в “низкие желания”: они не хотят жениться, рожать и уже не верят, что усердная работа обеспечит им хорошую жизнь, предпочитая низкозатратные развлечения. Это — “мягкое отчаяние”, состояние спокойного безразличия.

Экономический нигилизм и климатическая тревога: переосмысление жизненных ценностей молодого поколения

Возможно, вы думаете, что это характерно только для Восточной Азии. Однако развитые западные страны тоже сталкиваются с подобными демографическими тенденциями, причины которых немного иные.

Современная молодежь, особенно поколение 00+, испытывает сильное ощущение “экономического нигилизма”. Они ясно понимают, что, несмотря на усилия, традиционная “американская мечта” или “средний класс” недостижимы. Высокие цены на жилье делают покупку дома практически невозможной — одна квартира может потребовать двух человек, чтобы за несколько лет полностью ее оплатить. Когда традиционный путь “иметь дом, машину, создать семью” становится недостижимым, молодые люди склонны жить “здесь и сейчас”, искать удовольствие или вкладывать деньги в высокорискованные криптовалюты, надеясь “сделать ставку и превратить велосипед в мотоцикл”.

Рождение детей для них — это типичный “высокозатратный, долгосрочный, с низкой мгновенной отдачей” проект, поэтому оно естественно исключается из жизненных планов. Такое рациональное мышление приводит к глобальному снижению рождаемости.

Помимо экономических причин, “климатическая тревога” также влияет на решения молодежи. Многие западные молодые люди опасаются изменений климата и отказываются рожать, считая, что “приводить ребенка в мир, который обречен на сгорание, — неэтично”. Это не только экономический фактор, но и глубокая моральная рефлексия. Когда люди теряют веру в будущее планеты, инстинкт продолжения рода уступает место рациональному страху.

Этот “активный сокращающийся” демографический тренд распространяется по всему миру и в ближайшие годы вызовет серию макроэкономических последствий:

Постоянное сокращение рабочей силы — уменьшение молодого населения приведет к нехватке рабочей силы, особенно в сферах здравоохранения, строительства и низкоквалифицированных услуг. В краткосрочной перспективе это может повысить зарплаты, но рост стоимости жизни будет опережать их, что не улучшит покупательную способность и вызовет стойкую инфляцию.

Крах совокупного спроса — отказ от брака и детей разрушает базовую потребительскую единицу — семью. Спрос на недвижимость, автомобили, бытовую технику и другие долговременные товары будет сокращаться. В будущем структура потребления сместится в сторону опыта и немедленного удовлетворения.

Переписывание социального контракта — существующая пенсионная система по сути является “пирамидой”, основанной на постоянном притоке молодых для выплаты пенсий. Когда база пирамиды сокращается, кризис пенсионной системы разразится в 2030-х годах. Правительства столкнутся с трудным выбором: сокращать выплаты или запускать гиперинфляцию.

На таком фоне традиционные инвестиционные подходы, очевидно, уже не работают.

Глубинная трансформация богатства и взрыв цифровых активов: базовая логика

Понимая вышеприведенные демографические изменения, мы можем понять, почему в ближайшие десять лет произойдет крупнейшая в истории передача поколений богатства и как это вызовет масштабную переоценку активов, что станет ключевым фактором для взрыва цифровых активов.

За следующие двадцать лет, особенно с 2026 по 2035 год, около 84 трлн долларов богатства перейдет от бэби-бумеров к миллениалам и поколениям 00+. Это не просто цифры — это кардинальные изменения в “характере” капитала. Богатство бэби-бумеров сосредоточено в недвижимости, голубых фишках и традиционных пенсионных фондах, они придерживаются “долгосрочного холда” и “инвестиционной ценности”. Но смогут ли поколения 00+, выросшие в эпоху интернета, финансовых кризисов и пузырей активов, продолжать следовать логике своих предков?

Ответ — скорее всего, нет! Эти огромные суммы станут основным топливом для роста цифровых активов, особенно криптовалют и альтернативных инвестиций. Это полностью согласуется с нашим ранее упомянутым “экономическим нигилизмом”.

Почему именно цифровые активы?

Недоверие к традиционной финансовой системе — поколения 00+ пережили кризис 2008 года, бесконечное количественное смягчение 2020 года и последующую высокую инфляцию. Они считают, что фиатные деньги постоянно обесцениваются, а традиционные банки неэффективны и управляются немногими. Поэтому децентрализованные цифровые активы, такие как биткойн, — это не только инвестиции, а и “активы-убежища” и “тихая форма протеста”. Они верят, что в новом цифровом мире можно получить более справедливые шансы на конкуренцию.

Недосягаемость недвижимости и ее заменяемость — когда цены на жилье заоблачны, а долгосрочные перспективы сохранения стоимости размыты из-за сокращения населения, молодые предпочитают вкладывать богатство в ликвидные, доступные и с высоким потенциалом роста цифровые активы. Они ищут цифровое богатство, которое можно носить с собой и свободно перемещать по всему миру, а не традиционную недвижимость.

Высокий риск и желание “разбогатеть” — молодое поколение уже не удовлетворено 4-5% годовой доходностью, им нужны “экспоненциальные” возможности для изменения судьбы. Данные показывают, что уровень adoption криптовалют у молодежи в три раза выше, чем у их родителей, и они склонны к спекулятивным позициям. Такой “один шанс в жизни” настрой “игры на всю” глубоко повлияет на волатильность рынка в ближайшие десять лет.

Де-долларизация и цифровые активы: поиск новых финансовых якорей

Под влиянием передачи богатства между поколениями 2026–2035 годы станут ключевым периодом слияния процессов де-долларизации и массового внедрения цифровых активов. Этот тренд обусловлен не только геополитикой, но и предпочтениями молодых инвесторов.

Объем долгов США в ближайшие годы достигнет недопустимо быстрого роста. Постоянные выплаты по процентам подорвут государственный бюджет, и Федеральная резервная система вынуждена будет прибегнуть к более скрытому, но масштабному “финансовому финансированию дефицита” — печатанию денег. Это будет подрывать доверие к долларовым активам.

Для центральных банков других стран золото может стать первым резервным активом-заменой. Однако для молодых частных инвесторов, обладающих крупными капиталами, биткойн и стейблкоины станут “цифровым золотом” и “цифровым долларом”. Они видят в них не только спекулятивные инструменты, но и “ковчег” для защиты от обесценивания фиатных валют.

Также мы станем свидетелями масштабной тенденции “токенизации реальных активов” (RWA). Молодежь привыкла к круглосуточной, фрагментированной торговле. Размещение недвижимости, произведений искусства или государственных облигаций на блокчейне не только повысит ликвидность активов, но и соответствует новой концепции “прав собственности”: “Мой приватный ключ — моя собственность”. Это станет одним из крупнейших обновлений финансовой инфраструктуры за ближайшие десять лет. Высокие пороги входа для качественных активов, таких как коммерческая недвижимость или частные инвестиции, будут снижены за счет токенизации, что сделает их доступными для широкой аудитории — реализуя “демократизацию активов”. Это поможет снизить экономическую тревогу молодежи и одновременно привлечет новую ликвидность в традиционные активы.

ИИ и роботы: эффект Кантиона технологий и неравенство богатства

Прогресс в области ИИ и роботов — необратим. Однако существует распространенное заблуждение, что технологический прогресс автоматически принесет пользу всем. На самом деле, в период с 2026 по 2035 год волна ИИ, скорее всего, усилит социальное неравенство, что мы называем “эффектом Кантиона технологий”.

Традиционный эффект Кантиона — при печатании денег центральным банком первые, кто получает новые деньги, становятся богаче, а последние — сталкиваются с ростом цен, и богатство перераспределяется от широкой массы к тем, кто ближе к печатной машине.

В эпоху ИИ этот принцип сохраняется. Основные ресурсы производства — вычислительные мощности, данные и алгоритмы — очень дороги и концентрируются у нескольких технологических гигантов и ранних инвесторов, таких как Nvidia, Microsoft, Google. Обычные люди практически не могут владеть этими ключевыми активами, мы лишь потребители или управляемые участники системы.

Когда ИИ значительно повышает производительность, первая выгода — это рост прибыли технологических компаний и их акций. Их акционеры и руководители — “ближе всего к печатной машине” — первыми получают дивиденды от роста активов. Такой “капиталистический сдвиг” означает, что доходность капитала будет значительно выше, чем доходность труда, а доля заработной платы в ВВП — сокращаться.

Для обычных работников это не столько благо, сколько “конкурент”. Хотя в долгосрочной перспективе ИИ может создать новые рабочие места, в переходный период ближайших десяти лет они столкнутся с риском “замещения”. Даже при росте номинальных зарплат, они не смогут догнать рост цен на активы, такие как жилье, акции, образование и медицина. В итоге, население платит двойную цену: за эффект дефляции (снижение зарплат) и инфляции активов (увеличение разрыва между богатыми и бедными).

С развитием робототехники, особенно с появлением гуманоидных роботов и крупных языковых моделей, рабочие места для синих и белых воротников будут одновременно под угрозой. Этот удар — по когнитивным способностям человека. Если рост богатства за счет технологического взрыва не будет справедливо распределен через зарплаты, общество столкнется с серьезным кризисом покупательной способности, возможен “перепроизводство” и “недоиспользование” потребления.

Поэтому наши инвестиционные стратегии должны быть ясными: покупать акции компаний, владеющих роботами, и продавать акции тех, кто будет заменен роботами по стоимости труда. Нужно становиться акционерами технологий, а не их жертвами — “затратами”.

Финансовые тренды: от value-инвестиций к “событийным спекуляциям”

Дестабилизация макроэкономической среды и изменения в поведении молодых инвесторов вызывают глубокие изменения на финансовых рынках. Традиционная “функция поиска стоимости” ослабевает, а растет рынок “событийных прогнозов” — инструментов для хеджирования неопределенности и спекуляций.

Знаете ли вы платформы Polymarket и Kalshi? В 2024–2025 годах эти платформы для предсказаний переживут взрывной рост. Пользователи могут делать ставки на исход конкретных событий — выборы в США, снижение ставок ФРС, геополитические конфликты и т.п. Особенно — Kalshi, после получения регуляторного одобрения, объем торгов на которой быстро вырос и превысил 60% мирового рынка.

Это не просто азартные игры. Для институциональных инвесторов прогнозные рынки становятся важным инструментом:

Точное хеджирование — по сравнению с размытыми традиционными инструментами, такими как золото или госдолг, прогнозные рынки позволяют точно хеджировать по событиям. Например, опасаясь, что победа определенного кандидата повредит сектору возобновляемой энергетики, можно купить контракт на его победу и тем самым застраховать свои позиции.

Информационный сбор — цены на прогнозных рынках зачастую точнее опросов и экспертных прогнозов, поскольку объединяют коллективную мудрость. Как говорится, “где деньги, там и правда”. Эта механика делает прогнозные рынки эффективным агрегатором информации и дает ясные вероятностные ориентиры для сложных макроэкономических сценариев.

Однако, с ростом капитала, уходящего в прогнозные рынки, возникают два риска:

Финансовый нигилизм — деньги перестают идти в реальные компании, а концентрируются в чисто нулевой сумме, “казино”. Когда молодежь поймет, что исследование отчетов компаний менее выгодно, чем “игра на прогнозных рынках”, основы value-инвестиций начнут разрушаться.

Искажение реальности и “эффект Сороса” — при масштабных прогнозных рынках возможны сильные “обратные связи”. Большие деньги, чтобы выиграть, могут попытаться вмешаться в реальные события — манипулировать общественным мнением или распространять фейковые новости. Это приведет к тому, что финансы начнут управлять реальностью, а “правда” станет игрушкой капитала.

Поэтому в портфеле необходимо включать “событийные активы” как страховку от экстремальных макроэкономических колебаний и быть готовым к системным рискам, вызванным чрезмерной финансовизацией.

Стратегия “экстремального бинара”: стратегия “крайне бэлиндж”

Исходя из вышесказанного, я предлагаю ключевую стратегию для будущих десяти лет: традиционная диверсификация уже недостаточна. Необходима стратегия “крайне бэлиндж” — для противодействия “активному сокращению” населения и “эффекту Кантиона” в распределении богатства.

На активном фронте — сосредоточиться на “технологической монополии” и “цифровой дефицитности”:

Покупать “выигрышных” в эффекте Кантиона — технологических гигантов, обладающих ключевыми вычислительными мощностями, приватными данными и контролем над универсальными моделями. В эпоху “победителя все” у вторых эшелонов шансов мало.

Покупать “цифровой дефицит” — биткойн как защиту от обесценивания фиата и инструмент передачи межпоколенческого богатства. Он должен занимать важное место в портфелях роста. С учетом власти молодежи, цифровые активы получат премию ликвидности.

В новых рынках искать “остатки демографического бонуса” — избегать Восточной Азии, сосредоточиться на Индии, Юго-Восточной Азии и других регионах с благополучной структурой населения, но тщательно оценивать инфраструктуру и политическую стабильность.

На защитном фронте — хеджировать “хаос” и “риски событий”:

“Стратегия прогнозных рынков” — создавать специальные команды для работы с платформами типа Kalshi, для хеджирования геополитических конфликтов, политических изменений и других рисков.

Реальные активы — учитывая “экономический нигилизм”, качественная недвижимость в крупных городах останется ценным активом благодаря ограниченности предложения и роли “старых богатых”. Но важно учитывать налоговые риски и ограниченность земельных ресурсов.

Золото — как последний инструмент “де-политизированных” валютных резервов, оно остается базовым активом для защиты от долговых кризисов.

Какие активы стоит избегать?

Средний и низший сегмент трудоемких услуг — столкнутся с ростом затрат и заменой ИИ, их прибыльность снизится.

Традиционные потребительские акции, зависящие от роста населения — в условиях “активного сокращения” их бизнес-модели разрушены. Детские товары, массовая одежда и товары для семейных потребностей столкнутся с долгосрочным спадом.

В целом, 2026–2035 годы станут эпохой “жесткого отбора”. Умение понять отчаяние за “активным сокращением” населения, лишения за “эффектом Кантиона” и виртуальность “игр на рынке” определит, удастся ли сохранить или приумножить богатство в этой трансформации. В будущем не будет универсальной доходности — только ярко выраженная альфа-доходность. В этом новом мире мы либо станем акционерами технологий, либо выигрышами в событиях, иначе — рискуем стать лишь эпитафией эпохи.